Сожженные деревни

На основании сведений, полученных в ходе расследования Генеральной прокуратурой уголовного дела о геноциде, Национальное кадастровое агентство опубликовало на Публичной кадастровой карте пространственный слой, содержащий информацию о местоположении населенных пунктов современной территории Республики Беларусь, сожженных фашистскими оккупантами и их пособниками в годы Великой Отечественной войны и послевоенный период.

Наполнение слоя сведениями о сожженных населенных пунктах продолжается.

С алгоритмом поиска можно ознакомиться по ссылке.

Карта сожженных деревень Брестской области

Карта сожженных деревень Брестского района

В Брестской области в годы Великой Отечественной войны каратели сожгли 516 деревень.

№	Название	Район	Область	Довоенный р-н	Довоенная обл.	Год разрушения	Дата	Домов до войны	Людей до войны	Разрушено домов	Убито людей
1	Александрово	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1941	июнь 1941 г.	40	0	40	0
2	Бердычи	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	0000		58	348	17	2
3	Бернады	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1943	1943 г.	53	160	31	25
4	Великая Курница	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	0000		104	297	22	0
5	Волки	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1943	сентябрь 1943 г.	35	152	27	8
6	Вулька	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	0000		42	229	14	3
7	Гули	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1943	сентябрь 1943 г.	14	43	12	3
8	Гута	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1944	апрель 1944 г.	58	245	51	9
9	Закий	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1944	февраль 1944 г.	72	285	72	6
10	Каменица Тировицкая	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1942	1942 г.	52	333	21	40
11	Котельня Боярская	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1944	июнь 1944 г.	64	269	61	18
12	Кошилово	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	0000		55	275	52	0
13	Красное	Слуцкий	Минская	Брестский	Брестская	1943	февраль 1943 г.	6	17	6	5
14	Кунахи	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1944	июнь 1944 г.	31	144	31	12
15	Малые Косичи	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1944	июль 1944 г.	15	52	15	0
16	Митьки	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1943	1943 г.	37	198	27	6
17	Новые Задворцы	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1944	июль 1944 г.	42	170	39	8
18	Пески	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	0000		40	157	13	0
19	Подлесье Каменецкое	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1944	июнь 1944 г.	150	731	150	4
20	Подлесье Радваничское	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1944	14 марта 1944 г.	72	320	72	21
21	Покры	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	0000		60	290	35	0
22	Приборово	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1941	июнь 1941 г.	299	897	42	67
23	Пугачево	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1942	1942 г., июль 1944 г.	320	1200	29	34
24	Селяхи	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	0000		32	192	22	0
25	Старые Задворцы	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1944	июль 1944 г.	39	137	37	2
26	Страдечи	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1943	май 1943 г.	228	1500	212	86
27	Сычики	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	0000		7	43	5	14
28	Тельмы 1-е	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1944	июль 1944 г.	41	164	40	0
29	Тельмы-2	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	0000		42	213	15	0
30	Харитоны	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	0000		21	120	6	0
31	Херма	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	0000		8	19	8	1
32	Чернавчицы	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	0000		200	1050	60	370
33	Ямно	Брестский	Брестская	Брестский	Брестская	1944	июль 1944 г.	70	220	51	11

В Пружанском районе разделили судьбу Хатыни 57 населенных пунктов, шесть из них так и не возродились.

Из справки уполномоченного Брестского подпольного обкома КП(б)Б Поплавского о сожжении гитлеровцами деревни Дремлево Жабинковского района вместе с ее жителями. 15 марта 1944 г.

«8.9.42 г. немцами была внезапно окружена деревня и сожжена вместе с людьми. Мужчины были расстреляны в одном сарае, а некоторые в домах, на глазах их жен и детей. Женщин и детей сожгли в сараях живьем. Немецкие палачи, найдя раненого или спрятавшегося мужчину, женщину или ребенка, бросали их в огонь. Всего замучили 375 чел. Прасковья Еремеева была в другой деревне. Увидев пожар в родной деревне, прибежала к отцу, немцы и ее бросили живьем в огонь».

Спустя полвека краевед Р.М.Бензерук записал свидетельство местной жительницы В.В.Купич (Юрасик), которая случайно избежала смерти:

«Калi пачалася вайна, я жыла ў Драмлёве. Маладая была, не замужам i трапiла ў спiс для адпраўкi ў Германiю. Каб не ехаць, уладкавалася працаваць у маёнтку Гарэлкi.

11 верасня 1942 г. я чакала мацi. Выбегу на дарогу: не, не iдзе! А гадзiн у дзесяць прыбегла да мяне дзяўчынка Надзя, якая таксама працавала ў маёнтку, i са слязамi на вачах паведамiла, што наша вёска гарыць.

Я кiнула ўсё i пабегла. Да Драмлёва было кiламетраў шэсць. Усю дарогу спяшалася: выбегу з кустоў — агонь, а то карчы схаваюць — i толькi чорны дым. А як дабегла да вёскi, i ногi быццам прыраслi да зямлi. З пажарышча мяне заўважылi, i вакол зацiўкалi кулi. Тут раптам я пачула загад па–польску: «Дзецко, падай!». Я ўпала на зямлю. Непадалёку стаяў салдат у нямецкай форме. Пасля даведалася, што гэта пан эканом паслаў знаёмага немца, каб той выручыў мяне.

Ён пайшоў да тых, хто палiў вёску, аб нечым перагаварыў з iмi. Страляць перасталi. Потым вярнуўся да мяне i сказаў: «Iдзi да маёнтка. Там цябе чакае пан». — «А людзi дзе?» — запыталася я. — «Зламыснiкi спалiлi вёску, а людзей тваiх вывезлi...».

Я адразу не пайшла ў маёнтак, а ў вёску Вярхi, дзе замужам была цётка Дуня. Яна дала мне папiць вады, гаварыла цёплыя словы, хоць сама, я бачыла, ледзь стрымлiвае слёзы.

Калi ж я спыталася: «Цётка Дуня, а дзе нашы родныя?» — жанчына раптам абхапiла рукамi галаву, заплакала–загаласiла: «Няма iх. Нiкога няма, Верачка! Усе згарэлi...».

Мы, абняўшыся, доўга плакалi. Потым цётка Дуня сказала: «Коля Ярмашук, тваёй хроснай сын, вырваўся з агню i прыбег у Мажэйкi. Там яго цётка жыве».

I я пайшла ў Мажэйкi. Колю цяжка было пазнаць: ён, як шалёны, утаропiўся вачыма ў адну кропку, увесь трымцеў i бязладна паўтараў незразумелыя словы.

Я вярнулася ў маёнтак. Назаўтра адпрасiлася пайсцi на пажарышча. Пан даў мне фурманку i вазнiцу. Мы паехалi. Трымалася, аж пакуль не дайшла да свайго двара, а там ногi падкасiлiся, страцiла прытомнасць. Як дзядзька Мiкалай давёз мяне дадому, не помню. Ачуняла толькi праз некалькi дзён...

Час прайшоў немалы, алi i сёння мне снiцца агонь Драмлёва. Я бачу, як да неба гараць хаты».

Дополняет этот рассказ свидетельство жителя деревни Великие Сехновичи Жабинковского района И.С.Макасюка, записанное в 1990–е годы краеведом В.М.Шищицем:

«Мае аднавяскоўцы бачылi, як гарэла Драмлёва, чулi стралянiну, але дапамагчы суседзям не маглi — вёска была шчыльна ачэплена карнiкамi.

У другой палове дня з’явiлiся войт Кiрыла Скачыкоўскi i солтыс Раман Тыванчук. Яны паклiкалi нашых мужыкоў, чалавек дваццаць, i сказалi, каб мы iшлi на месца былога Драмлёва. Трэба было пазбiраць скацiну, коней, авечак, якiя ашалела насiлiся па навакольных палях.

Зайшоўшы на месца, мы ажно занямелi: згарэлi ўсе хаты, засталiся адны папялiшчы. Немцы яшчэ разгульвалi памiж пагарэлiшчамi, грузiлi на машыны забiтых свiней.

Мы пастаялi–пастаялi ды падалiся збiраць жывёлу. У нiзiнцы, на бульбяным полi, натрапiлi на хлопчыка, параненага ў шыю. Строга прыказалi яму, каб ляжаў i не паднiмаўся, пакуль не з’едуць фашысты. Пра яго далейшы лёс не ведаю».

И еще один штрих, зафиксированный В.М.Шищицем от очевидца — жителя деревни Горки Жабинковского района М.С.Иванюковича:

«Гадзiн у восем ранiцы я ўбачыў вялiзнае полымя ў баку Драмлёва i кажу жонцы: «Люба, гарыць твая вёска!». Там жылi яе бацькi Васiль Кiрылавiч i Аксiння Мiхайлаўна i брат Яўграф. Мы адразу пабеглi ратаваць iх. Я першы дабег да мосцiка на грэблi, што злучала Сцяпанкi з Драмлёвым. З палаючай вёскi чулася стралянiна, нада мной таксама зацiўкалi кулi. Зразумеў, страляюць па мне. Я тут жа скокнуў у канаву, прысеў. Да мяне ўскочыла i жонка. Глядзiм на палаючую вёску, бачым, як фашыст застрэлiў жанчыну, якая бегла са Сцяпанак у Драмлёва, i пацягнуў яе ў агонь. Пазней даведалiся, што гэта была дачка Мiрона Данiлюка Параска, якая выйшла замуж у Канатопы за Хвядоса Завяржэнца.

I тут бачым: бяжыць па канаве хлопчык. Я кiнуўся за iм, дагнаў у Сцяпанках. Гэта быў сын Рыгора Данiлюка Мiша. Яму было гадкоў сем. Палiтко курылася, твар i ногi абпечаны. Страшна пераляканы, усё паўтарае: «Там пух–пух...». Адвёў яго да сябе дадому, а праз некалькi дзён хлопчыка забралi родзiчы ў Алiзараў Стаў. Потым ён жыў у в. Жыцiн у Фiлiповiча.

Праз дзень, 13 верасня, палiцай (дарэчы, родам з Драмлёва) i сцяпанкаўскi солтыс прыказалi нашым мужыкам прыбыць з вазамi на месца былога Драмлёва, сабраць астанкi згарэлых людей i пахаваць на Сцяпанкаўскiх могiлках. Мы з жонкай таксама збiралi астанкi i грузiлi на павозкi. Фашысты расстрэльвалi i палiлi драмлёўцаў у чатырох пабудовах: мужчын i хлопчыкаў–падлеткаў — у хлявах Мiхаiла Ляўчука i Iвана Кiслага, жанчын, дзяўчынак i маленькiх дзяцей — у клунях Якава i Андрэя Чэслякоў. Некалькi абгарэлых трупаў ляжала на папялiшчы хлява Мiрона Данiлюка. Было бачна, што мацi спрабавала ўратаваць сваё немаўлятка i накрыла яго сваiм целам. Чатырохгадовага Сяргейку, сына Iвана Дзенiсюка, гiтлераўцы кiнулi ў калодзеж. Дастаўшы яго, мы доўга не маглi апамятацца...»